Очередной темой для обсуждения в ток-шоу «Пусть говорят» пару недель назад стал сам Андрей Малахов. Что неудивительно. В последнее время только про него и говорят: ведущий написал заявление об увольнении и покинул Первый канал, скоро появится на «России 1», уходит в декрет. За Андрея стало как-то тревожно.
–I am still alive, – встретил меня Малахов на пороге собственной квартиры.
Телеграммы с этой фразой («Я все еще жив» в переводе на русский) посылал своим друзьям японский художник-концептуалист Он Кавара. Одну из них Андрей приобрел на аукционе и подарил жене Наташе. На телеграмме проставлена дата: день и год ее рождения.
– Да! Можешь на детекторе лжи проверить. 25 лет жизни, отданные Первому каналу, завершились, и я двигаюсь вперед.
– Хватало всего. Но в какую-то секунду наступил кризис.
– В мягкой степени. Да, 45 лет мне исполнилось в январе. И вот перед днем рождения случился кризис жанра абсолютно во всем. Начиная c тем программы, которые стали казаться вторичными: это уже было в «Симпсонах», и заканчивая полной неудовлетворенностью своим положением. Я всегда был в подчинении. Человек-солдат, исполняющий приказы. А захотелось самостоятельности. Смотрел на коллег: они становились продюсерами своих программ, сами начинали принимать решения. И вдруг пришло понимание: жизнь идет, и нужно расти, выходить из тесных рамок.
– Иногда другого не остается. К пониманию прибавились какие-то кармические истории. 25 апреля в 18:45 меня вызвали и сказали, что мы меняем студию и должны уйти из «Останкино». А «Останкино» – это мой второй дом. Там своя аура, энергетика. Студию наша команда тоже никогда не меняла. Это место силы было. Мы заходили и понимали, что нужно делать. Я остался без дома и привычной атмосферы. И когда увидел новое помещение в тысячу метров против наших кулуарных двухсот, понял, что это точка, наверное. Я просто не потяну студию такого объема.
– Может. Но когда у тебя конец сезона, новое место для съемок, ты физически не можешь сделать плохо, начинаешь заниматься самокопанием, ненужным саморазрушением. Думаешь, что ты и ведущий так себе, и ничего не получается, и твое время ушло… А потом мне прислали видео, как разбирают студию «Пусть говорят». Не знаю, с чем сравнить то, что я почувствовал. Наверное, если бы в морг привели и показали, как препарируют близкого тебе человека… И вот так – капля за каплей – выжигали все, что дорого, к чему я был душевно привязан. Дальше понимаешь, что ты столько лет что-то строил и не можешь себе позволить вот так пропасть. Понимаешь, что наступил новый этап. Ты должен закрыть эту дверь.
– Не хлопнув ни в коем случае. А именно закрыть с совершенной благодарностью в душе. С уважением и огромным теплом к людям, с которыми работал. Это самое важное – научиться быть благодарным. Когда отдаешь людям тепло и добро, это всегда возвращается в той или иной форме. Вот мой главный внутренний девиз – и в работе в том числе. Я честно довел сезон до конца. И – опять совпадение – мне позвонили с канала «Россия 1» и предложили стать продюсером собственной программы. Человеком, который будет сам решать, что делать, как вести и какие темы освещать.
– Наташа недавно читала книжку про Козерогов. Сказала, что люди этого знака именно такие: ползут-ползут долго, карабкаются, стараются, ногти ломают, а потом вдруг всех посылают и идут карабкаться в другое место.
Хотя, конечно, было бы приятно выйти на пенсию с одной записью в трудовой. Я и сейчас-то на Первом один из динозавров оставался.
– Он особый. Леонид Аркадьевич пишет программы по воскресеньям, когда в телецентре никого нет. Начинает в 8 утра, отрабатывает восемь программ. При любой задержке более 15 минут встает и уходит. Таким образом, он бывает в пустом «Останкино» один раз в два месяца и в остальное время никого не видит и не слышит. И потом, он не борется за темы, не ловит героев…
– Вот-вот, у нас разные истории немного.
– Все статуэтки «ТЭФИ» в «Останкино» остались. А вон там, в соседней комнате, две коробочки. Но я сам их вынес, чтобы не выставили.
– Пойдем… – Андрей открывает коробку и показывает, что внутри. – Смешные новогодние открытки. Просто люди присылают, зная, что я собираю тематические марки, погашенные 31 декабря, например.
Книжка Ирины Понаровской. Хочу сделать с ней интервью, она много лет о себе не рассказывает. И таким образом желание визуализирую.
О! Старая кассета с «Шоу Джерри Спрингера» (американский «дедушка» «Пусть говорят»). Оно было дико популярно, когда я учился в Америке. Молитвослов. Прибор для измерения давления.
А здесь… память. Рейтинги, которые когда-то публиковались в газете «Коммерсантъ». И ток-шоу «Пусть говорят» всегда на первом месте.
– Да-да. Детям и внукам показать.
Что еще? Фотографии, явно на работе сделаны. Журнал, вышедший под премьеру «Большой стирки», 2001 года. А заголовок какой, посмотри: «Андрей Малахов становится серьезнее». И вот наконец стал, видимо.
Фотография с Зыкиной, компакт-диски с песнями Кати Семеновой. Медаль за освещение Олимпиады. Набор миниатюрных книжек с Высоцким, подарок. И спрей освежающий для лица. Вот.
– Так, а что… На том свете и этого не понадобится.
– Да.
– Хм. Большой спор тут, знаешь ли, насколько неудачно. Максим Галкин сходил так, что выстроил себе огромный замок в Грязи, родил детей в свободное от эфиров время, занимался самообразованием, наслаждался жизнью. Шесть лет вел рейтинговые «Танцы со звездами». И вернулся в расцвете сил.
И я напомню: об уходе Максима Галкина руководство узнало из его же пресс-конференции в прямом эфире. Я, как человек команды, предупредил об уходе за два месяца. В прощальном письме даже написал, что часть ДНК Первого канала течет в моей крови…
– Да, я хотел объясниться таким образом. Когда ты что-то говоришь, это может быть не всегда услышано. А письмо… Его перечитать можно.
– Ну нет. Я не ребенок и знаю себе цену.
– К тому моменту мое заявление на канале лежало месяц. Понятно, что нужно кого-то искать.
– Наташа скоро станет мамой. И у меня действительно была идея взять небольшой отпуск. Но в том графике, в котором я работал последние два месяца, я бы и жену из роддома встретить не успел.
– Можно я промолчу...
– Название «Андрей Малахов. Прямой эфир». И это тот же Андрей Малахов в кадре, к которому все привыкли, просто с большей свободой действий, большим пониманием того, что нужно зрителю.
– Иногда какие-то программы выстреливают таким образом, что их начинают обсуждать даже школьники начальных классов. Предсказать, кто сегодня включит телевизор или кто сегодня посмотрит это в Интернете, невозможно. У всех есть приставки, отложенные просмотры, сейчас никому не надо нестись к определенному времени, чтобы не пропустить что-то важное. А вот что будет работать всегда – так это сарафанное радио: а ты видел? а ты слышала? что думаешь? Я не верю, когда люди говорят, что они ничего не слышали про Дану Борисову или про Диану Шурыгину. Слышали. И они точно знают, что слышали это от меня. Важно чувствовать настроение, что человека зацепит именно сейчас.
– Лена Летучая почувствовала время (ведущая, кстати, была редактором программы «Пусть говорят»). Она сегодня бо´льшая звезда, чем многие ведущие национальных каналов. Потому что контент, который Лена предлагала, попал в нерв и настроение зрителей. Ведь все ходят по кафе. И многие недовольны качеством еды или обслуживанием. Так вот, борьба за права потребителя сделала ее имя брендом.По аналогии с современным искусством это картина, которая должна тебя зацепить в определенный момент. Дальше ты можешь вырасти из нее. Но если работа сразу не заставляет задуматься, значит, это не твое искусство или художник ничего затронуть не в состоянии.
– Скажем, есть у меня работа Сержа Головача. Смотришь и думаешь, что это фото конца 20-х годов. Парад какой-то. А на переднем плане почему-то Маяковский. А на самом деле это 1 мая 2006 года в Санкт-Петербурге. И от работы ощущение, что ничего на самом деле вокруг тебя не меняется. И люди такие же. И даже Маяковский где-то ходит по Петербургу.Это про идею. Иногда само имя художника тронуть может. Поразил тебя какой-то его шедевр в свое время, но купить ты его не можешь. А частичку того, к чему прикладывал руку мастер, позволить в состоянии.
– Да. Мне было 12 лет. Мы пошли на выставку Ильи Глазунова в Манеж. Шел проливной дождь, стояла огромная очередь. И мы в ней вместе с моей тетей Ирой. Она в очень красивом мягком синем пиджаке, в такой шляпе… Она только вернулась из Франции. А я! Мне 12 лет, и я в нее влюблен. И вот заходим внутрь и видим эту «Русскую красавицу». Я обомлел… И те рисунки на стене, которые ты видела, они возвращают меня в детство. В них все завалено снегом, как в Апатитах. Старушка бредущая. И я вижу свою маму, она идет в храм…
– Начинал строительство мой папа. Потом, Царствие Небесное, его не стало. Надо было продолжить дело отца. Два года назад мы сделали красивую дорогу к храму. Скоро, если получится, установим в Апатитах памятник Пушкину работы Церетели.
– Да. Творчество Зураба Константиновича, как и программа «Пусть говорят», вызывает разные чувства. Но я считаю, что его работы со временем будут восприниматься совершенно по-другому. Так вот, в Апатитах есть библиотека и сквер имени Пушкина. И там на скамеечке будет сидеть Александр Сергеевич. Небольшой. С ним рядом любой сможет присесть и сфотографироваться. Пусть памятник станет новой достопримечательностью города.
– Я мечтаю об этом и какие только варианты не предлагал. Не хочет. Она продолжает работать в детском саду, занимается там с детьми со слабым зрением. Даже сейчас. Кризис, многие не уехали и продолжают водить детей в сад. Мама там бесконечно утренники устраивает. Звоню, спрашиваю, что у вас сегодня. А она: день одуванчика, день ВДВ, арбузный день.
– Оно было плавающим – кто в этот день моет посуду, кто чистит картошку, кто выносит ковры. Помнишь, по субботам обычно выбивали ковры на улице. Причем составлял расписание я. И все ему следовали. А вот сейчас, если быть самокритичным, мне как раз не хватает структурированности. Наташа точно знает, например, где будет 5 сентября в 14:00, у нее в календаре обед с рекламодателями. Меня это всегда удивляет. И на новой работе я постараюсь этой структурированности научиться.
– На семью. На руководство. Хочу выпускать не одно шоу и не только на канале. На радио, возможно; ВГТРК – большой холдинг.
– А я здесь не живу. Переехал к жене. Здесь, вот на этом диване, занимаюсь французским. Учительница приходит два раза в неделю в 9:30 утра. Использую также эту квартиру как склад или гардеробную, чтобы Наташину вещами не захламлять.
Если кто-то приезжает, даю ключи друзьям. Вечеринки здесь удобно устраивать. Посидели, выпили, закрыли дверь и разошлись. А потом пришла уборщица и все убрала...
– По-разному. Раз в два месяца мы бываем у тещи с тестем на даче. И происходит такой мини-отчет: как у кого дела, чем живет семья, обмен мнениями по текущим вопросам. Либо мы вдвоем можем уехать куда-нибудь. Смена обстановки чуть расширяет время, и создается ощущение, что не один выходной был, а много-много дней. Хотя мы можем и дома остаться и смотреть сериал «Карточный домик», заказав еду из ресторана.
Вечерами обязательно пьем чай. Я же никогда не знаю, когда приду с работы, поэтому чаепитие – тот момент, когда мы с Наташей можем поговорить обо всем, обсудить, что тревожит, наш важный момент домашнего социума, создание личной ауры.
– Сказала, что примет любое решение. Но внутренне она, конечно, понимала: раз я взял ответственность за содержание семьи, то знаю, что делаю.
– Она же девочка! Ей нужно покупать весной и осенью какую-то одежду, украшения, сумочки, косметику. Мужчина может называться мужчиной, когда он в состоянии делать красивые поступки в отношении любимой. Да, Наташа работает сама. У нее есть семья, которая ей всегда поможет. Но я – муж. Я обязан окружить ее заботой. Пишут вон, что родители купили нам квартиру. И это звучит немножко смешно в ситуации, когда Малахова знает вся страна, а Forbes сообщает, что я зарабатываю миллионы. В общем, пора эти миллионы наконец-то заработать!
– Тут другая история. Я же программу теперь не только веду. Я ее произвожу, плачу зарплаты сотрудникам, вкладываю в производство деньги и получаю прибыль. Так что сколько заработаю… А я – рабочая лошадь. И надеюсь, что старый конь борозды не испортит.
– Еще и вспашет как следует! Держу за тебя кулаки и желаю удачи.
P.S. Перед уходом обратила внимание на стопку только что купленных детских книг: русские потешки, переиздания советских «Незнайки» Носова и «Дяди Степы» Михалкова.
